Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Юрий Григорьевич Слепухин

Перекресток

Памяти моего отца - Григория Пантелеймоновича Слепухина (Кочеткова)

Уже пятый час без остановки, подхлестываемые стремительными взмахами шатунов, бешено крутились высокие - в полтора человеческих роста - колеса мощного коломенского паровоза. Открытые семафоры проносились мимо; путь был свободен - он летел под колеса километр за километром, холодно и безучастно отсвечивая синеватым блеском металла. Над полотном железной дороги, над желтыми от суглинка полями и поросшими бурьяном оврагами висел густой осенний туман.

Южный экспресс вышел из Москвы на рассвете. Позади остались редкие группы провожающих на перроне, лачуги и новостройки предместий, дымные корпуса, трубы, штабеля угля, мокрые дощатые платформы пригородных станций, дачки с резными мезонинами и стальные мачты высоковольтных линий. Экспресс торопился; его длинное членистое тело, составленное из десяти темно-синих пульманов, содрогалось от нетерпения и мускулисто выгибалось на поворотах пути, чтобы - снова распрямившись стрелой - дальше и дальше со всего размаха вонзаться в туман, оставляя за собой быстро глохнущий грохот и разорванные клочья дыма, медленно оседающие на полотно.

Шел тридцать шестой год, и была осень - холодное октябрьское утро тысяча девятьсот тридцать шестого года.

В длинном лакированном коридоре было тихо. Ритмично покачивались занавески, ровно блестел ряд начищенных дверных ручек; не нарушая тишины, делая ее лишь более ощутимой, из одного купе доносились негромкие голоса да под ковровым настилом пола глухо и безостановочно рокотали колеса.

Военный с двумя шпалами на черных петлицах, вышедший в коридор покурить, стоял у окна, пошатываясь в такт работе рессор и время от времени точным жестом поднося к губам папиросу. За толстым стеклом, затуманенным осевшей влагой, с утомительным однообразием взлетали и медленно опадали телеграфные провода, мелькали столбы, косо перечеркнутые поперечинами с аккуратными рядками зеленых стеклянных изоляторов. Подальше - на самой границе тумана, белесой стеной подступившего к полотну, - реже и медленнее пробегали потемневшие от непогоды шалашики, составленные из решетчатых щитов снегозадержания.

Когда-то они с братом каждый год в конце лета тоже строили себе шалаш - оперативную базу для глубоких рейдов по окрестным садам. Помешанный на индейцах, Виктор называл это вигвамом. Странно, что даже сейчас - почти тридцать лет спустя - он отлично помнит еще запах «вигвама»: сенокосный аромат вянущей травы, наваленной на каркас из жердей, и прохладный - награбленной антоновки…

Да, почти тридцать лет. А теперь от брата осталось только это непонятное существо, сидящее там, в купе, да обведенная черным заметка: «Народный комиссариат тяжелого машиностроения с прискорбием извещает о кончине Виктора Семеновича Николаева, главного инженера Востсибмашстроя, погибшего при исполнении служебных обязанностей 29 сентября 1936 года».

В последний раз они виделись четыре - или три? - нет, четыре года назад. Виктор заехал к нему на одну ночь, возвращаясь из очередной поездки в Америку, и привез подарки - хитро устроенную американскую трубку с прозрачным мундштуком и бутылку хорошего французского коньяка. Трубка была потеряна очень скоро, на осенних тактических занятиях, а коньяк они тогда выпили вдвоем, пока Виктор рассказывал свои впечатления об американских заводах. Утром, уже на вокзале, он спросил Виктора о наследнице. «Растет, - ответил тот, - не по дням, а по часам. Приедешь в Москву раз в год, и смотришь - Татьяна это или не Татьяна. Нянька жалуется - озорница, говорит, такая, что просто беда. А в общем, жаль девочку. Матери нет, отец превратился в отвлеченное понятие…»

Затянувшись в последний раз, майор взялся за ручку окна. Рама плавно и тяжело скользнула вниз, в покойное тепло коридора ворвался вместе с ураганным грохотом колес холодный ветер, насыщенный сыростью и сернистым запахом паровозного дыма.

Жаль, что Анна Сысоевна не смогла поехать вместе со своей воспитанницей. Конечно, в ее возрасте это уже сложно. А теперь он, сорокалетний холостяк, давно получивший от подчиненных лестное прозвище «костяной ноги», должен - что? Бегать по городу и искать няню? Или самому браться за воспитание племянницы? Экое ведь нелепое положение, будь оно неладно. С парнишкой было бы уж куда проще, что и говорить. И то трудно! Но девочка…

Ну ладно, нечего разводить панику, - вслух пробормотал майор, закрывая окно. - Не отдавать же родную племянницу в детдом!

Щелчком сбив пушинку с рукава кителя, майор отодвинул дверь купе. Племянница - худенькое круглолицее существо в пионерском галстуке - сидела с поджатыми ногами в уголку дивана. Майор с сожалением заметил, что купленные в Москве журналы так и лежат на столике нетронутой стопкой. Их было много: не зная в точности, что обычно читают в тринадцать лет, он взял на всякий случай все, что было в вокзальном киоске, - «Огонек», «Костер», «Мурзилку», «Крокодил» и «Пионер». Очевидно, нужно было взять что-то другое, экая история…

Ну вот, Татьяна, - неопределенно сказал он, усевшись на диванчик напротив, - можно сказать, путешествуем?

В сотый раз, но с тем же чувством недоумения, что и впервые, смотрел он на племянницу - собственно говоря, теперь уже дочку. С одной стороны (насколько он понимал), все было как полагается - круглые, совершенно невероятных размеров глаза, нос пуговкой, еще лоснящийся от утреннего умывания, косички с черными бантами. Банты эти, как и снежная белизна блузочки и отлично отутюженная плиссированная юбка с перекрещенными сзади бретелями, хранили еще прощальную заботу Анны Сысоевны, обряжавшей вчера свою воспитанницу в дальний путь. Что ж - девочка как девочка. Но, с другой стороны, разве это не загадка - посложнее всех тех, с которыми ему приходилось до сих пор иметь дело? Перед его отъездом из Энска директор той школы, куда он ходил договариваться насчет Татьяны, посочувствовал его положению и отчасти успокоил его, сказав, что на девочку будет обращено в школе особое внимание; что же касается воспитания внешкольного, директор посоветовал ему почитать некоего Макаренко - или Макарченко? - по его словам, это был большой специалист по таким делам. В Москве майору удалось после долгих поисков купить «Книгу для родителей»; заглавие его немного ободрило, и на эту книгу он возлагал сейчас единственные свои надежды.

Задав племяннице нелепый вопрос, он тотчас же устыдился, вспомнив слышанное от кого-то мнение, что дети отлично разбираются - когда с ними говорят всерьез и когда просто так, чтобы что-то сказать. И действительно, племянница в ответ промолчала - как ему показалось, укоризненно.

Мы постоянно принимаем решения, делаем выбор, правильно или нет, но мы его делаем. А потом задаемся вопросом, что в нашей жизни идет не так, чувствуем ли мы себя счастливыми. Каждый человек понимает, что жизнь полна таких ответственных моментов, когда нужно решить, в каком направлении пойти дальше. Только верный путь далеко не всегда ясен. И в этой теме очень символичен роман «Перекресток» Владимира Чепового и Анны Ясной.

Книга написана в форме художественного произведения, в котором главный герой имеет возможность посмотреть на свою жизнь со стороны, с большой высоты и увидеть ее в полном масштабе. При этом в романе много эзотерического и философского, он заставляет задуматься о тех перекрестках, которые есть в жизни каждого. И каждое принятое решение имеет последствия. Человек несет ответственность за свои поступки и слова, за все, что он делает. Иногда его действия приносят боль другим, а иногда он страдает сам. Книга напоминает об этом, заставляя задуматься о том, что нужно прислушиваться к своему сердцу.

Во время чтения книги начинаешь осознавать, чувствуешь ли ты себя счастливым на самом деле, размышляешь, в чем твое предназначение, зачем ты пришел в этот мир. Какую жизнь ты выбираешь сам для себя? Роман написан для тех, кто понимает и чувствует более тонко, кто задумывается более глубоко, кто хочет найти ответы на вопросы и жить счастливо.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Перекресток" Чеповой Владимир, Ясная Анна бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

Владимир Чеповой, Анна Ясная

Перекресток

Я решил написать не привычное предисловие, а только послесловие к этой книге. Когда вы прочтете «Перекресток», уверен, сможете меня понять.

Владимир Чеповой

Каждый человек, появляющийся в твоей жизни, все события, которые с тобой происходят, – все это случается с тобой потому, что это ты притянул их сюда. И то, что ты сделаешь со всем этим дальше, ты выбираешь сам.

Ричард Бах. Иллюзии

Игроки замерли, наблюдая за тем, как шарик монотонно крутится на рулетке. Наконец он остановился…

– Ну, мужик, ну ты даешь! – только и смог вымолвить ошарашенный Жора-Царь. – Это же 66 тысяч «зелени»!

– Я поставил на свое любимое число, – усмехнулся Клим. Пожалуй, он был единственным из присутствующих, кто с самого начала и до конца сохранял полное спокойствие и невозмутимость.

– Фартовый ты парень! – не унимался Царь. – Обыграть казино практически невозможно, но, видно, фортуна, как и все твои бабы, от тебя просто без ума! Поздравляю, тебе действительно чертовски везет! – и он хлопнул товарища по плечу.

Клим ответил тем же, но почему-то слова «чертовски везет» его впервые покоробили. Как говорил старый друг Сема, «с лукавым шутки плохи». А вот везение – что правда, то правда. Госпожа Удача действительно к нему очень благосклонна, и этот выигрыш – очередной ее знак.

– Смотри не увлекись этим делом, – с завистью и иронией посоветовал Жора, глядя, как Клим с трудом утрамбовывает в борсетку и рассовывает по карманам свой выигрыш. – А то игроманом можешь стать!

– Прикол удался, – рассмеялся Клим, заказывая напоследок бутылку вискаря «от победителя». – Тем более что я страдаю другой вредной зависимостью – работоманией. Совмещать опасно.

– Кстати, работоман, завтра наутро наша «стрелка» остается в силе? Я присмотрел для тебя несколько симпатичных земельных пятачков за городом. Для твоей будущей усадьбы – то, что надо!

– Давай в обед, потому что утро у меня уже занято – надо забежать к врачу.

– Ты что, заболел?

– Да нет, это так, пустяки, для общей профилактики…

– Как вы себя чувствуете? – с порога спросил доктор, не отрывая глаз от снимков.

– Нормально! – несколько вызывающе ответил Клим. – А что?..

– Потери сознания, кровотечения не было в последнее время? – Иван Иванович отложил снимки.

– Ну что, док, жить буду? – проигнорировал вопрос Клим, глядя в упор на заведующего отделением.

– Климентий Александрович, – сказал доктор, выдержав короткую паузу. – Комплексное обследование, которое вы прошли, позволило нам получить полную картину головного мозга и сделать окончательный диагноз. Так вот… Картина неутешительная… У вас опухоль – злокачественная. Хотя я до последнего момента надеялся ошибиться…

– Значит, у меня – рак?

Воздух сгустился и обрушился на голову железобетонной плитой.

– Сколько мне осталось? – Клим сам не узнал свой голос и сделал глубокий глоток из протянутого стакана воды. – Только давайте конкретно и без хождений вокруг да около. Мне нужно знать.

– Точно этого никто не знает. К сожалению, упущено очень много времени. Вы слишком долго игнорировали первые симптомы, характерные для начальной стадии. Это же надо – целый год терпеть постоянные головные боли и не обращать внимания на тошноту!

– Какая у меня сейчас стадия? – резко перебил Клим.

– Третья. Вы – достаточно умный и сильный человек, поэтому и сами прекрасно понимаете, что это значит… Конечно, самый оптимальный вариант – оперативное удаление опухоли. Но биопсия чаще выполняется на ранних стадиях заболевания и после предшествующей лучевой или химиотерапии, чего мы не успели сделать.

– Давайте по-русски! – оборвал Клим, меряя быстрыми шагами кабинет заведующего. – То есть череп вы мне, слава Богу, вскрывать не будете?

– К сожалению, опухоль слишком запущена и очень труднодоступна для полного удаления… Клим Александрович, прошу вас, присядьте, пожалуйста, и успокойтесь – безвыходных ситуаций не бывает.

– Да я и так почти покоен! – огрызнулся Клим и тут же осекся: – Простите, док, просто мне не каждый день объявляют смертный приговор…

– А я вам его и не объявляю! У вас – молодой и крепкий организм, будем бороться…

Остальное происходило как во сне, а может, как в кино. Буквально пару дней назад он смотрел фильм с таким же началом. Клим вошел в состояние штопора. Как из вязкого тумана или из дальней комнаты, до него эхом долетали некоторые обрывки фраз Ивана Ивановича: «современные методы лечения…», «попробуем подключить радиотерапию…», «у меня в практике были случаи чудесного исцеления…», «эффект плацебо – великая вещь…». Его мозг категорически отказывался слышать и воспринимать весь этот поток информации. «Я сейчас проснусь, – мелькнуло в сознании Клима, – и закончится весь этот кошмар…» Он изо всех сил сжал кулаки, так, чтобы почувствовать боль в ладонях, но…

– Нужно мобилизовать все свои внутренние ресурсы, и тогда вероятность выздоровления существенно возрастает, – откуда-то прорвался решительный голос доктора. – Границы возможностей больного простираются гораздо дальше, чем простое следование всем врачебным рекомендациям. Клим, с этой минуты вы должны принять активное участие в борьбе за жизнь и взять на себя ответственность. Ответственность за то, чтобы проанализировать или даже пересмотреть те из представлений и чувств, которые лично вам мешают бороться за жизнь. Вы меня простите за эту, может, не совсем уместную лекцию, но жалостью тут не поможешь…

– Я в ней меньше всего нуждаюсь! – отрезал Клим вместо прощания.

Он шел на «автопилоте». Шел долго и медленно. Куда? Зачем? Он не знал, вернее, не соображал. Первый раз в жизни он не соображал, куда идет!

«Какая глупость! Это нелепая случайность! Это не со мной… ЭТОГО НЕ МОЖЕТ СО МНОЙ ПРОИЗОЙТИ!!! НИКОГДА!!!»

– Идиот! Жить надоело?! – испуганно выкрикнул водитель, заглушая пронзительный скрип тормозов.

Клим безразлично посмотрел на яркие фары автомобиля, практически уткнувшиеся ему в бок, и совершенно не в тему вспомнил, что сегодня ему надо было забрать свой «джип» со станции техобслуживания.

Надо было… Было надо… Да НИЧЕГО уже не надо! И никому он уже не должен. И не будет должен. СКОРО. НИКОГДА.

…Клим оказался в глубине старого парка, знакомого ему с детства. Остановился, посмотрел по сторонам. Тишина и покой; остатки золотой осени медленно кружили в виде серебристых паутинок и желтых листьев. «В последнюю осень…» – промурлыкало подсознание известную строчку из репертуара «ДДТ».

В первую очередь хотелось бы поблагодарить LiveLib и «Эксмо». Именно благодаря сайту и издательству мне в руки попала эта книга, пусть она даже не в твёрдой обложке. Содержание одинаково)

Эта книга пришла мне очень во время. Часто задумываюсь о смысле жизни, как достигнуть счастья. Множество мыслей роется в голове, все они верные и правильные, - но с трудом удаётся сформировать эти слова в целые предложения и высказать их.

В этой книге автор расписал всё точными словами, привёл понятные, доступные примеры, составил правильную формулу счастья. Показал, что самое главное в мире – вера, надежда и любовь. Нужно просто верить. Сначала, признаюсь, слова автора выглядели, как слова оптимиста-католика, активно верящего, что в жизни всё так просто – верь и всё будет. Не забудь про надежду и любовь! И всё будет хорошо! Но, ведь на самом деле всё так просто!

Мы даже не верим в формулу счастья, что уж там говорить про мир и любовь вокруг. А следует поверить. «Проанализируйте перекрестки своей жизни, и вы поймёте…» Попробовала. Поверила. Если бы на одном перекрёстке поступила так, на другом этак – всё бы сложилось более лучше, чем есть сейчас, или наоборот, было бы гораздо хуже. И в ЛЮБОМ возрасте можно выбрать правильный путь. Ключевое слово – выбор. Главное – всегда слушать своё сердце, тогда выберите правильный путь и будете счастливы (не забывая про формулу).

Вы попробуйте. Вспомните свои перекрёстки, пофантазируйте, какими путями вы могли бы пойти, и к чему это привело бы. Лишними мысли не бывают. Вера, вера. Многие люди знают, что нужно верить, но не могут саму ВЕРУ почувствовать. Автор и на эту проблему дал ответ в своей книге!

Создатель или Ангелы всегда помогут Вам, только надо уметь их видеть, чего даже верящие не всегда могут. Не буду Вам говорить советы, которые даёт автор в книге. Это будет не честно. Прочтите книгу, это знание не будет лишним. Даже если Вы атеист. Просто верьте.

Мысли, которые мы выбираем, подобны краскам, которые мы пишем на холсте своей жизни

Ещё хотелось бы побывать в таком городе, где выходишь на улицу, а там тебе здороваются люди со словами: «Я приветствую в тебе Бога!»

И да, там, в книжке есть такая памятка. Не памятка, а записка для ангела-хранителя, - она очень трогательная. Что у автора случилось такого в жизни? Эти слова передавали печаль и в то же время тепло. Ясно было, что когда автор писал этот роман, он был крайне счастлив. Не это ли главное?

Я читала с карандашом в руке. Загибать приходилось чуть ли не каждый уголок, при этом я не отрывалась от карандаша. Конец немного мудрёный. Вот чего я немного не поняла – так это конца. Обязательно ли было делать из книги «двойную книгу»? Или автор решил добить читателей своим упорством и оптимизмом? О, у него получилось!

В конце было замечательное стихотворение, которое отражает всю нашу жизнь. Этакая памятка для людей. Я его обязательно спишу и сохраню. Ещё раз. На всякий случай. О, чуть не забыла! Вот что у меня вызвало настоящее негодование, так это слова об открытии института исследования счастья. Я при этих словах вздрогнула. А если такое реально будет в нашей стране? Сейчас, потом – не важно. Это ведь ужасно! Представьте: все люди ходят, как сомнамбулы, счастливые, все, - без разбору, будто их загипнотизировали. Так не может быть! Счастье – уникально , поэтому оно драгоценное. Не надо искать способы быть счастливыми, это не нужно, - оно само придёт, если посчитает нужным. Счастье – уникально и в этом его актуальность) Всегда чувствовать счастье, даже достойным его людям, тоже не хорошо. Помимо счастья есть другие замечательные чувства, - печать, тоска, ностальгия, восторг, тепло. Всё, что мы чувствуем, каким бы оно ни было, - главное. Нельзя чувствовать всё время счастье. Это скучно)

Но недавно узнала, что Владимир Чеповой основал такой институт и с комментариями: «Вот, блин!», начала рыть информацию об этом институте. Таким оптимистам невольно улыбаешься. В таком институте, как мне кажется, ничего глобального не будет. Зато видя его, невольно улыбаешься, и теплеет на душе. Ведь интересуют кого-то проблемы всех людей, а ты живёшь себе, и не догадываешься, что там другие люди мутят со счастьем.

Спасибо ещё раз! Всем! Эта книга кое-что да изменила во мне, указала на некоторые недостатки. Спасибо. Я, циник, к сотой странице уже забыла о пафосных речах автора и наслаждалась теплом его слога, его образов. И будьте счастливы)))